— Легко? — криво улыбнулся Муан. В его голосе засквозило недовольство.

Шен сделал вид, что не услышал.

— Однако, как говорил Ал, если у входа в гробницу сторожат люди этого контрольного бюро — это может стать проблемой. Так что же делать? — закончил он и растерянно посмотрел на мечника, не особенно надеясь на дельный совет.

— Поедим лепешек, — сказал Муан. — Я купил в городе.

Здание магистрата уже показалось впереди, когда Ю Си притормозил повозку и подозвал к себе уличного мальчишку.

— Покажи, где живет господин Жоу, — приказал он. — Я щедро заплачу.

Вскоре повозка остановилась перед поместьем Жоу, а оборванец получил свои несколько монет. Ю Си спрыгнул и бросил через плечо:

— Можешь не вылезать.

— Как это «не вылезать»?! — возмутился Ер, все мысли которого вот уже четверть часа витали исключительно вокруг деликатесов, которыми, предположительно, будет потчевать магистрат.

— Стучать? — тем временем уточнил Гу Фен, подошедший к воротам.

— Нет, погоди. Мы здесь не за этим.

Ю Си подошел к почетной табличке, висящей справа от двери. Он медленно провел рукой по выпуклой надписи и золотой окантовке. Гу Фен встал рядом, рассматривая надпись «Доблесть и честь».

— Никогда такой не видел, — заметил он. — Это настоящее золото?

— Не видел, потому что такие таблички золотом не обрамляют.

— Это подделка? Так поэтому ее никто не украл!

— Золото настоящее.

Гу Фен удивился еще сильнее.

— Тогда как она просто может висеть снаружи? И даже ни один стражник не охраняет.

— О чем это говорит?

— О чем? — растерялся Гу Фен.

— О страхе. О том, что власть магистрата Жоу в этом месте настолько сильна, что воры не рискуют действовать даже ради такого куска золота.

— Или же тут нет воров! — вставил свое веское слово Ер, выбравшийся из повозки и вставший сзади.

— Ты разве не видел только что нищих на улице? — не оборачиваясь, произнес Ю Си. — Думаешь, им моральные принципы воровать не позволяют?

— Может быть… — протянул Ер.

— Так значит, табличка поддельная? — сделал вывод Гу Фен.

— Нет… Сама табличка подлинная, именно такие и делают. А вот тут сверху откололся край. Должно быть, магистрат Жоу обрамил ее золотом, чтобы укрепить. Как, говоришь, называется этот город?

— Хушуэй. Что-то не так, командующий?

Гу Фен следил, как Ю Си раз за разом задумчиво проводит пальцем по сколу.

— Этот скол мне знаком. Это особенная табличка. Вот только она была выдана не Жоу. Это табличка генерала Чи Вана, он получил ее вместе с почетным титулом «доблестный генерал». Он этой табличкой ударил главного евнуха — распорядителя церемонии. Этот поступок стал началом «тихой чистки», благодаря которой удалось избавиться от всех продажных чиновников двора. Табличка выскользнула у него из рук, и небольшой кусочек откололся. Император намеревался заменить ее, но генерал Чи Ван пожелал оставить эту на память. К сожалению, по личным причинам он отказался от должности при дворе нового правителя и, подав в отставку, отправился в родной город в скромной должности магистрата. Это было десять лет назад. Теперь я припоминаю, что его родной город назывался Хушуэй.

Пока старейшина пика Славы совершал приготовления на кухне, Шен умудрился скрутить волосы в гульку на макушке (кривовато, но вполне сойдет, чтобы мокрые пряди не мочили спину) и переоделся в принесенные мечником одежды. Теперь оба они, что Шен, что Муан, походили на странствующих наемников. Одежда была простая и тусклая, но чистая и добротная. Для Шена мечник нашел с широким воротником — почти полностью скрывающим черный ошейник.

Потянувшись в новых одеждах, Шен удостоверился, что они нигде не сковывают движения, и остался доволен. Взгляд его упал на ворох мокрой и грязнющей заклинательской одежды, которую он с отвращением скинул, как только вернулся с купания в сажелке. Тут он спохватился, кинулся к одежде и спустя несколько секунд выудил из нее свернувшуюся от воды стопку бумаги. Дневник дяди, что пребывал в плачевном состоянии еще когда впервые попал в его руки, теперь представлял поистине трагичное зрелище. Шен принялся аккуратно разделять слипшиеся сморщенные листы и раскладывать по всем горизонтальным поверхностям.

Закончил он через добрых полчаса, когда Муан уже стал покрикивать ему со двора. Шен поправил пояс с притороченным слева Смертельным лакомством и бодро вышел во внутренний двор. Муан как раз расставлял чайные принадлежности на уличном столике.

Шен присел на край столика, а Муан, подняв взгляд, замер, с интересом его рассматривая.

— Что-то не так?

— В этой одежде и с этой прической ты словно другой человек…

— Ну и хорошо, — усмехнулся Шен, потянувшись к лепешке. — А то меня всегда раздражало, как все реагируют: «О, заклинатель идет!».

Наслаждаясь мирным совместным утром, Муан, улыбаясь, разлил чай по пиалам.

— Где Ал? — наконец, решил уточнить Шен. — И где ты разместил Лева?

— В лечебнице на краю города, — ответил мечник на оба вопроса.

В это время утро Ала:

— Малец, подай водички.

— Малец, помассируй мне ноги.

— Малец, купи вина в лавке поприличнее!

— Малец, принеси книгу.

— Малец, открой окно.

— Малец, закрой окно.

— Малец, почему у тебя такая кислая мина? Я еще не умираю.

— Можно подумать, я б вас оплакивал, — пробормотал под нос Ал, усевшись прямо на пороге так, чтобы видеть внутренний двор.

Лев его наглые речи услышал, но предпочел проигнорировать. Сам он почивал на кровати под пологом, живот его был зашит и плотно перебинтован. В принципе, можно было уже лететь в орден, Лев бы дорогу выдержал, но старейшина Муан сказал, чтобы он дожидался их с Шеном. И с тех пор не появлялся. Учитывая, что вчера и Шен выглядел не лучшим образом, старейшина пика Синих звезд предположил, что тот может еще отдыхать.

Отложив трактат, от нечего делать Лев принялся донимать Ала:

— Ты отчего к своему учителю так неуважительно обращаешься?

— Он мне не учитель, — буркнул Ал. — Он мой друг.

— Вот как… — протянул Лев. — А о такой вещи, как уважение к старшим, ты слыхом не слыхивал?

— Вам еще что-то нужно, господин?! — обернувшись к Леву, раздраженно спросил парень.

— Поди, поесть купи.

— Лекарь сказал, что вам нельзя есть.

— Мне лучше знать, что мне можно, а что нет!